Когда человек обретает веру, он будто обретает крылья. Но что делать, если твоя вера заморозилась и ты больше не видишь в ней никакого смысла?
Софья БАКАЛЕЕВА, редактор Юлия КАРПУХИНА
– Услышала как-то фразу «Если Бог на первом месте, все остальное – на своем». Задумалась – у меня как раз Бог был «на своем месте », – поделилась со мной подруга. – В красном углу. Утром надела платочек – вычитала молитвы. Ну, все правильно сделала, молодец же! А там уж можно и своими делами заниматься. Только все чаще, вставая на молитву, чувствовала досаду. Вот когда многодетной матери молиться? Мне еще суп варить, грязные детские ботинки отмывать и коридор отдраивать, а тут…
Пока свекровь не посоветовала: «А ты картошку чистишь, вздохни – «Господи, помилуй», за тарелку взялась – «Господи, помилуй», подгузник малышу переодеваешь – «Господи, помоги». Меня поразило это до глубины души: и подгузник переодевать с Богом?! Разве Ему есть до этого дело? Попробовала – и моя молитва ожила! Теперь какое бы пустяшное дело ни начинала – сразу к Богу за помощью. Теперь не Бог у меня в красном углу. А я у Бога под крылом.
Мало кто из верующих людей избежал кризиса веры. У подруги получилось оживить свою молитву, но многие, столкнувшись в вопросах веры с чем-то для себя необъяснимым, просто уходят из Церкви. Причины охлаждения в вере у всех разные. А боль одинаковая. Почему это с нами происходит? Что делать, когда ты теряешь веру? Как ее вернуть? Попросили игумена Нектария (Морозова) и протоиерея Максима Первозванского прокомментировать истории наших читателей.
«Я старалась быть верующей, а радости становилось все меньше»
– Когда в 40 лет я стала осознанно ходить в храм, – вспоминает Людмила, – церковные люди казались мне особенными. Через восемь лет воцерковления моя жизнь стала мне казаться наполненной правильными смыслами: людям служила, денег не искала, воскресную школу подняла с нуля. Что-то только радости не было. Я как будто просто исполняла послушание. Стиснув зубы.
Подруга с восторгом рассказала, как на Пасху съездила с семьей в Питер. Я почувствовала укол зависти: к Пасхе у меня всегда было еще больше работы в храме. Я как Прихлоп Билл из «Пиратов Карибского моря» чувствовала себя частью этого «корабля» и была уверена, что без меня в храме не справятся. Какой уж там Питер! Дети к тому же вошли в подростковый возраст, начали бунтовать и на службы ходить отказывались.
В какой-то момент я поняла, что никакой радости от воскресенья я давно не испытываю. От напряжения уже с утра начинает болеть голова. Все чаще я недоуменно смотрю на друзей, у которых выходные связаны с путешествиями, семейными прогулками и вообще – полнотой жизни. Я-то никакой жизни давно не чувствовала. И себя не чувствовала. И любви не чувствовала. Я тянула лямку. Моя вера стала моей лямкой – не более того. Как сейчас? Я все еще вожу себя по воскресеньям в храм, но мое страшное открытие состоит в том, что мне это совершенно не нужно.
«Крах иллюзии – это больно»
– Как священник скажу – запрос о кризисе веры – очень частый и самый сложный. Почему с церковными людьми, которые, кажется, укрепили свою веру, давно все знают и понимают, может случиться кризис? Дело в том, что вся наша жизнь – это путь от кризиса к кризису, – замечает протоиерей Максим Первозванский. – Заканчивается кризис переходного возраста – жди кризис среднего возраста. Прошел этот – готовься к кризису «опустевшего гнезда».
Мы не хотим кризисов и возводим вокруг себя систему опор: семья, работа, стабильность. Бог у нас тоже «на своем месте» – в красном углу. Нам кажется, что у нас все «под контролем», но кризис рушит эти иллюзии, оставляя нас лицом к лицу с реальностью. Крах иллюзии – это больно.
Но кризис нужен! Если мы пройдем этот момент правильно, потом будем вспоминать его с благодарностью – ведь именно в этот момент мы увидели Бога без посредников. Главное теперь – не хлопать дверями, а сделать правильные выводы.
– Обычно человек, придя в Церковь и начав свою церковную жизнь, переживает период горения, но совершенно не осознает, что дальше необходимо приложить собственный труд. И жар начинает постепенно остывать, – рассуждает игумен Нектарий (Морозов). – А потом это охлаждение становится чем-то привычным. И человек может совсем утратить веру.
Нерадение – это поведение человека, который забыл о необходимости хранить этот драгоценный огонь. Огонь в сердце человека начинает угасать и доходит до состояния тлеющих угольков. Но другая опасность – излишнее рвение, ревность не по разуму. Если человек беспокоится не о наполнении внутренним содержанием, а о строгом исполнении «регламента», если именно в этом начинает видеть суть христианской жизни, то он постепенно утрачивает живую веру.
Жесткое отношение к чтению молитвенного правила, жесткая периодичность, с которой он причащается, подменяют радость самой встречи с Богом. Человек буквально сжимает себя как какую-то тугую пружину. Вся его жизнь сводится к тому, что он себе все запрещает и во всем отказывает. Такой человек внешней христианской жизнью опережает свое внутреннее развитие. Потребность исполнять этот «регламент» еще не стала его внутренней потребностью, он просто стремится сделать все правильно.
Такая жизнь по строгим и очень жестким правилам часто приводит к срыву. Как сжатая пружина распрямляется и выстреливает в обратную сторону, так и человек оказывается отброшен далеко назад. Раньше он часами вычитывал молитвенные правила и вдруг совсем теряет способность молиться. Раньше презирал светскую литературу, а теперь не может взять в руки Евангелие.
Иметь правило можно и нужно. Но надо стараться молиться словами этого правила, а не просто вычитывать. А кроме того, обязательно обращаться к Богу своими словами, говорить с Ним о том, что больше всего нас тревожит.
Задача нашей молитвы – не получить что-то, о чем мы хотим попросить, временное или даже вечное. Самая главная задача молитвы – хотя бы на какое–то время почувствовать, что мы предстали перед Богом, почувствовать это общение с Ним. Эта вершина очень высокая, но к ней человек обязательно должен стремиться.
И если человек хотя бы дважды в день, утром и вечером, старается совершить это восхождение, это очень эффективно помогает ему оживить веру. А следующий шаг – наполнять памятью о Боге весь свой день. Ведь все, что происходит в нашей жизни, происходит исключительно между Ним и нами, это наше общее с Ним дело. И память об этом в течение дня действительно нашу веру очень сильно оживляет.
«Здесь больше не было Любви»
Марине 35 лет. И хотя крестили ее в младенчестве, что такое настоящая церковная жизнь, она узнала в 17 лет, переехав из столицы в маленький провинциальный город:
– Я окунулась в церковную жизнь, как будто рыба, которая наконец добралась до воды. Я летела на каждую службу, с упоением читала каждую новую книгу, которую покупала там в лавке. Меня удивляло и восторгало, что все в Церкви пронизано Любовью. Старенького настоятеля считала своим духовником, восхищалась его мудростью и делилась с ним самым сокровенным.
Вера взаймы может плохо кончиться
Каждый раз, когда я приходила, кипящая от негодования на коллег, родственников, он находил такие слова, что мне становилось стыдно: «Где же моя христианская любовь?» Когда случилась трагедия в «Крокусе», я была дома. Случайно увидев в соцсетях, что там происходит, не смогла оторваться от этих прямых включений. И только временами бросала телефон и со слезами вставала на молитву, просила Богородицу защитить всех, кто там оказался. Я была уверена, что в воскресенье в храме будут служить панихиду по погибшим, искала списки, чтобы можно было помянуть поименно.
Настоятель, как обычно, вышел на проповедь. И сказал, что… погибшие сами были виноваты. Что трагедия с ними случилась из-за того, что в первую неделю поста они были не в храме, а пошли на бесовское развлечение… Я почувствовала, что пол уезжает у меня из-под ног. Мне казалось, что самый преданный друг, человек, которому я безраздельно доверяла, бросил в меня камень.
У меня в голове мелькали суматошные кадры из новостей, спутанные рассказы о подростках, которые рискуя жизнь, выводили людей, о мужчине, заслонившем от выстрела свою жену. Кажется, Бог был там, с ними. А здесь, в храме? Нет. Здесь больше не было Любви. И я вышла из этого храма и больше не смогла туда зайти.
«От горящего факела до истлевшей головешки»
– Важно не забывать – для чего ты пришел в храм. Ведь в храм приходят к Богу, а не к людям. Люди живые. У них могут быть собственные семейные проблемы, усталость, головная боль, – объясняет протоиерей Максим Первозванский. – Священники, как и все другие люди, проходят такие же жизненные кризисы, и в том числе кризис веры.
Возможно, 10 лет назад он был горящим факелом, а сейчас – истлевшая головешка. А еще через пять лет будет святым. Никто ни от чего не застрахован – мы же живые люди и у нас не всегда все получается. Поэтому если хотите быть ближе к Богу, просто попробуйте проявить терпение и понимание ко всем людям, в том числе и к священнослужителям. «Блаженны чистые сердцем, ибо они узрят Бога» (Матф. 5:8). Ну и, в конце концов, нормальная ситуация – найти другой храм. В городе почти всегда есть такая возможность.
– Преподобный Макарий Оптинский писал, что в современной ему монашеской жизни он наблюдал одну и ту же ситуацию. Человек приходит в монастырь, воодушевляемый идеей жить ревностно. Но увидев то расслабление, которое есть в любом монастыре, начинает осуждать и через какое-то время сам впадает в расслабление, – продолжает тему игумен Нектарий (Морозов). – И единственный выход для христианина: видя общее состояние общества, не сравнивать себя с кем-либо, не ставить себя выше или ниже, но идти своим собственным путем, то есть делать свой собственный выбор. Потому что отношения с Богом – это только мои личные отношения с Богом.
– Жалобы на разочарование в вере из-за неподобающего поведения священника слышать приходится часто: «Я этому батюшке 20 лет верил, а он развелся с женой и подорвал мою веру», – делится опытом протоиерей Максим Первозванский. – Но если ты 20 лет в храме, то должен был научиться за это время вести самостоятельную духовную жизнь и понимать, что ты приходишь к Богу, а не к священнику.
Один из моих знакомых священников старшего поколения очень хорошо говорил: «В храм как в ЖЭК – по месту жительства». Это был дореволюционный принцип – ты приписан к определенному приходу, где ты крестишь, венчаешь и отпеваешь своих родных. Но и не ждешь больших откровений! За откровениями ездили в Оптину пустынь или к другим духоносным старцам.
Чем себе помочь в такой ситуации? Лучшее, что можно сделать в любом кризисе, – найти того, кто верит. Это может быть не только священник, но и верующий мирянин, например автор книги, которая несет свет. Вера – живая. Она передается не через абстрактные размышления, а через встречу – и не просто с любым человеком, а с тем, кто сам живет верой.
Об этом хорошо написал митрополит Антоний Сурожский, вспоминая слова своего духовного отца: «…никто не сможет оторваться от земли и идти в небесное, то есть в Царство Божие, если не увидит в глазах или на лице хоть одного человека сияние вечной жизни». В самые темные моменты именно такие люди могут стать поддержкой. Я и сам переживал это. Разбирая потом свои кризисы, удивлялся: «Он же ничего нового мне не сказал…» Но человек был носителем Духа Божия – и это все изменило.
«Я просил Бога помочь – а Он будто не слышал»
Владимир – примерный муж, сын и отец. Он не был воцерковленным человеком, пока не познакомился со своей будущей супругой. Но так сильно полюбил ее, что легко согласился венчаться. С тех пор прошло 10 лет, церковная жизнь стала частью и его жизни тоже. Они ходили всей семьей в храм по воскресеньям, он охотно исполнял любое послушание в храме. Пока не нагрянули трудности:
– Слухи о сокращении в конторе поползли сразу после Нового года. В нашем отделе было всего три сотрудника, и я до последнего надеялся, что нас сокращение не коснется. Собрался, напрягся – перестал опаздывать, отчет за месяц сдал раньше всех. Просто мне нельзя терять работу: у нас ипотека, жена сидит дома с двумя маленькими детьми, у матери – химиотерапия, теща – после инфаркта.
В прошлый раз, когда пришлось искать подходящую вакансию, на это ушло полгода. Как мы выжили – даже не знаю. Но тогда банк хотя бы разрешил оформить кредитные каникулы. Когда они уже подходили к концу, подходящей вакансии все не было, и я в панике начал прикидывать, какие вещи можно продать, чтобы еще хоть сколько-то протянуть.
Когда наконец нашлась вот эта моя работа, я выдохнул. Но теперь меня могли сократить. Как я справлюсь в этот раз – боялся даже думать. В нашем городе подходящих контор по моей специальности почти не осталось. Оставалось только идти в таксисты. Я начал молиться.
Я и раньше, конечно, молился. Но теперь молился изо всех сил. Читал акафисты, заказывал молебны. В первую волну сокращений меня оставили. И я сразу заказал благодарственный молебен. Но через месяц начальник отдела подошел и сказал, что принято решение сократить весь отдел. У меня внутри все оборвалось.
Что я сделал не так? Почему Бог не услышал мои молитвы? В душе наступила какая-то пустота. А через месяц я собрал дома все иконы и православные книги и отнес в храм. Жена была против, но я ничего не мог с собой поделать.
«Даже если Бог молчит, это тоже ответ»
– Серьезные потрясения порою переживаются человеком как горе, как смерть, – размышляет протоиерей Максим Первозванский. – В эти моменты у человека всегда возникает вопрос к Богу: «Как Ты мог это допустить?» И я не знаю, как человека поддержать в этой ситуации. Наверное, дело не в том, что произошло, а в том, как ты к этому отнесся.
Недавно я увидел вдруг ответ совершенно в другой ситуации в случайной цитате: «Божьи мельницы мелят медленно». И вдруг понял, что это и есть ответ на те мои давние молитвы, которые, как мне казалось, были не услышаны Богом. Ты ждешь здесь и сейчас. А ответ может прийти через год, через два, через три. И даже если Бог молчит, это тоже ответ. Время покажет смысл этих событий. Просто продолжай трудиться. И ответ придет.
Только святые могли переживать богооставленность – и при этом сохранять свою веру. А мы всегда ждем хоть какого-то знака. Сколько написано «Не жди никаких переживаний на молитве». Но мы все равно ждем хоть какое-то переживание, чтобы почувствовать, что я не зря молюсь уже 15, 30, 50 лет… Иногда человеку нужно почувствовать дно, кризис, чтобы оттолкнуться и взлететь. Главное в кризисе – не уйти в бездну.
Если человек обиделся на Бога и ему больше не хочется ходить в храм, лучше задать себе вопросы:
– Что меня на самом деле отталкивает? Бог или люди?
– Он меня оставил – или я просто не понял Его ответа?
Духовная жизнь похожа на движение волнами: сначала прорыв, прилив сил, затем – спад, который требует осмысления и восстановления. После этого возможны два пути: новый кризис или стабильная, глубокая вера. Кризис – это не только испытание, а еще и шанс увидеть Бога глубже. Важно не просто выйти из него, а понять, куда двигаться дальше.
– Люди, обиженные на Бога, – это привычные для меня собеседники. Хотя лично у меня это словосочетание «обида на Бога» вызывает сильнейший внутренний протест, – объясняет свою точку зрения игумен Нектарий (Морозов). – Но люди, тем не менее, живые, и они очень часто приходят именно с такой болью – «обидой» или «разочарованием» в Боге. И с ними обязательно нужно говорить об этом.
У людей сегодня огромная потребность в безопасности. Потому что окружающий мир полон опасностей. И поэтому, когда человек приходит в Церковь, ему кажется, что эту безопасность ему обязательно предоставит Господь. И Господь представляет безопасность: Он сохраняет человека для вечности.
Но эта безопасность не распространяется на нашу временную жизнь. В нашей временной жизни все равно будут встречаться трудности. Бог действительно наш Отец, и по отношению к Нему мы – дети. Но, тем не менее, мы вполне взрослые, сознательные, самостоятельные люди, по крайней мере, должны быть таковыми. А человеку, обращающемуся к Богу, порою кажется, что отныне всю ответственность за него берет на себя Господь. Который должен выстроить его жизнь так, как он бы этого хотел. Не как Бог бы этого хотел, а как человек сам бы этого хотел!
И когда человек сталкивается с реальностью, он чувствует, как будто его обманули. И он утрачивает и саму веру тоже. Если человек что-то ищет от Бога, требует, чтобы Бог устроил его жизнь определенным образом, такая вера быстро утрачивается. Подлинная же вера предполагает, что у человека нет более высокой ценности, чем Сам Господь. Вера в Бога должна породить любовь. А вера без любви абсолютно бесплодна. Если это не любовь, то это и не совсем вера.
Иллюстрации Екатерины ВАТЕЛЬ
источник: https://www.miloserdie.ru/article/ne-mogu-bolshe-tyanut-etu-lyamku-chto-delat-esli-ty-poteryal-veru/